Биография

Воспоминания Сергея Преображенского. Глава 15

Борисоглебское лесничество

Вскоре пришло еще одно событие в нашу семью – отца перевели в Борисоглебское лесничество начальником. Это было повышение, для отца, правда, не радостное. Такого простора для работы, для творчества, как в Петровском, здесь уже не было. Лесничество пригородное – не те масштабы. Но всё-таки трамплин служебный сработал.

Шел 1933 год.

Помню нашу последнюю поездку на Леньке. Он запряжен в телегу, с верхом нагруженную нашим имуществом. Впереди на такой же подводе отец возвышается на горе узлов и сундуков. Леньку вперед не пускают, чтобы не принимался бежать бегом.

Дом, где мы расположились, не чета нашему петровскому. Тот был просторный, добротный, а этот небольшой, да еще половину дома занимает бывший лесничий с семьей, пока ему не найдут новой работы и квартиры.

Был у них сынок моего возраста и дочка, чуть постарше. Новые мои товарищи.

Поступил я в новую школу, почему-то называвшуюся «образцовой». Учился нормально, но без горения. Врач Желандров, который лечил Неонилу, увидев как-то меня, передал моим родителям свое желание, чтобы я дружил с его сыном Фредом (моим одногодком). Видимо, мой деревенский звероватый вид внушил старому родителю уверенность, что именно такой товарищ нужен его изнеженному сыну – «маменькиному сынку».

Фред – славный культурный мальчик, нежный, как одуванчик, хотя рослый, и вообще крупный, сытый. Мне с ним было неинтересно, но я выполнял приказание отца – дружить с ним и защищать его. Мы учились в одной школе, но в разных классах. После школы я шел к ним, к Желандровым. У них был прекрасный, по-настоящему богатый дом – полная чаша. Сад, где черная смородина окаймляла его по периметру вместо забора. Полно было клубники. Мне это было в диковинку. У нас в Петровском, да и везде, где мы жили раньше, сажалось и сеялось только то, что необходимо было для питания. Деликатесов, вроде садовой клубники, я не видел. Раньше знал только лесную землянику.

Желандровы всеми силами старались быть мне благодарными за дружбу с их сыном. Видимо, до меня мальчику жилось скучно, и главное – его каждый старался обидеть. Человек так устроен, что способен обидеть слабого, навредить и сломать что-нибудь, если знает, что останется безнаказанным. Посмотрите на исцарапанные лифты, сломанные деревья, обиженных мальчиков и девочек. Это работа тех трусливых паразитов, которые существуют среди нас. Это городское воспитание. В деревне, мне казалось, такого не было.

До десяти лет я прожил в деревне, в лесу. Ни одного случая не помню, чтобы ребята подрались между собой. Не помню даже никаких более-менее крупных конфликтов. Когда же мы приехали в город Борисоглебск, драки стали случаться чуть ли не каждый день.

На одной из перемен в школе, где я начал учиться, собираются мальчишки и совершенно серьезно решают, что я, новенький, должен подраться с их самым сильным мальчиком, чтобы определить мое место в школьной иерархии. Меня удивило, что это было без всякой злобы, ни из-за чего, просто подраться. Со мной такого не бывало раньше. Но отступать мне было некуда, я не хотел прослыть трусом перед новыми товарищами. Но ни они, ни тот мальчик, который должен был со мной драться (я его совершенно не помню), не знали, что это такое – пройти Общую Физическую Подготовку, которую я получил на хуторах, в деревне, на Хопре, с моими милыми табунными необъезженными мустангами. Я был железным, и в любом физическом качестве – силе, быстроте или выносливости – превосходил всякого городского мальчика.

Конечно, мне не составило никакого труда отдубасить своего соперника, не получив в ответ ни одного удара. Когда закончился поединок, все зрители были поражены той легкостью, с которой я добился убедительной победы. Всего минута-другая, и мой соперник поспешил сдаться. Тогда жестокое общество моих новых товарищей решило, что мне по силам поколотить конкурента не только обеими руками, но и одной.

И спорщики, не спрашивая моего согласия, начали подготовку к этому странному поединку. Принесли веревку. Привязали мою левую руку к туловищу, оставив на свободе только правую. Окружили нас кольцом в ожидании активных действий с нашей стороны.

Едва я набросился на соперника с одной рукой и врезал ему в глаз, он немедленно сдался. Видимо, еще не очухался после первого боя. Всё! Вопрос первенства навсегда был решен. Больше в школе я ни разу не дрался, хотя остальные выясняли между собой отношения таким простым и убедительным способом не раз.

Фред Желандров за моей спиной расцвел. Отец его ликовал – сын ходит не избитый, сын становится смелым. Когда папа Желандров узнал о школьном поединке, пришел в восторг и немедленно пожелал видеть подобный бой между мною и своим сыном. Фред пришел в ужас, но отец не отступал. Тогда мне привязали руку к туловищу, как положено, и мы с Фредом, не сговариваясь, пофехтовали руками, не нанося ударов. Вернее, я не наносил ударов, Фред же лишь бестолково размахивал руками. Папа был в восторге! Его мальчик дерется со сверстником! Вот она, польза дружбы с человеком из деревни, не испорченным городским воспитанием. Я любил этого странного папу за то, что он в трудную минуту пришел на помощь нашей семье, за то, что он приложил немало сил, стараясь спасти от смерти мою сестру. Я готов был дать Фреду избить себя, если бы он этого захотел, если бы это доставило ему удовольствие.

Родители решили с пользой для дела использовать наше пребывание в городе Борисоглебске. Нашли какого-то старичка немца, к которому я стал ходить учиться музыке. Хоть занятия были непродолжительными, но первое приобщение к миру музыки я получил. По крайней мере изучил ноты и мог их извлекать на рояле.

Следующая глава →

Все материалы раздела «Родные и близкие»