Биография
Воспоминания Сергея Преображенского. Глава 22
Книги и школа
В Петровское и в другие места, где мы жили на периферии, к нам приезжали материны братья и сестры. Подкормиться, помочь по уборке урожая, разгрузить бабушку Ларису. Самым любимым для меня был приезд дяди Сережи. Добрый был человек, ангел во плоти. Кудрявые волосы, нос с горбинкой. Красивый парень. Настоящий сын Ларисы.
В Петровском мы с ним спали на веранде, на открытом воздухе. Сразу не уснешь, все говорим, говорим. Сережа любил рассказывать ранее прочитанное. Так, впервые в возрасте девяти лет я услышал в его изложении «Робинзона Крузо». Услышал и был покорен. Заболел литературой.
Первой прочитанной мною книгой был «Конек-Горбунок» Ершова. Я был сражен прекрасным произведением. С тех пор стал бредить книгами. Искал их, охотился за ними и проглатывал во мгновение. Так я пристрастился к чтению. Чему очень благодарен, потому, что всем, чего я достиг в своей жизни, я обязан книге. Правда, это кто-то раньше меня сказал, кажется, Горький, но я дошел до этой фразы своим умом.
Как я уже говорил, в Ленинграде жизнь наша сложилась вполне благополучно. Отец был доволен работой в Лесотехнической академии, мать царствовала в отдельной однокомнатной квартире, а не в вороньей слободке, перенаселенной, общей, как жили большинство ленинградцев.
Но вот наступило время моего перехода в школу-десятилетку. Милую мне семилетку вместе со стадионом пришлось оставить. Правда, многие мои товарищи перешли вместе со мной в новую школу. Она была территориально ближе, я даже помню, как она строилась на месте рынка. Но для меня беда заключалась в том, что не образовалось контакта с учителями. Два-три из них прямо приняли меня в штыки. Ведь я был «Чапаевым», баловался немного, как мне казалось, в рамках дозволенного.
В то время мы «развлекались» тем, что наливали детскую соску водой с растворенным мелом и через дырочку «писали» на довольно большое расстояние. Когда меня вызывал к доске учитель истории, я, стоя сзади него и кое-что отвечая, «описывал» в это время из соски меловой водой спину его пиджака. Это на глазах всего класса! Когда вода высыхала, то проступали все эти росписи, порой и не все цензурные. Вот так мы и учились.
Учитель истории прямо до слюнобрызгания ненавидел меня. Обычно, начиная урок, предварительно выдворял меня из класса. К нему примкнули еще несколько учителей, и я покатился вниз по социальной лестнице. Вскоре превратился с самого плохого не только в классе, но и в школе ученика!
Слава богу, что, приходя в школу, я принимался за чтение какой-нибудь очередной книги, и жил в мире этой книги, временами возвращаемый к действительности очередным вопросом учителя. Чтобы отбояриться побыстрее, я отвечал, что не знаю, что не выучил. Получал очередную двойку и садился удовлетворенно, принимаясь за прерванное чтение.
Со временем я решил, что в школе мне мешают читать, и я прекратил ходить. Оставался дома. Доставал полстакана варенья и, запивая его холодной водой, погружался в мир чтения.
Друзей у меня в школе не было. Зато были два чудесных друга вне ее. Один жил в нашем доме на верхнем, шестом этаже. Это был Женя. Высокий, жилистый, как и его отец, с голубыми глазами, опушенными длиннейшими ресницами.
Другой жил на соседней улице, Боровой. Звали его Матвей. Если у Жени была большая семья с одним работником – отцом, то Матвей жил вдвоем со своим отцом. Главенствующая роль в нашем трио принадлежала Матвею. Он знал, чего хотел, и настойчиво стремился к этому.
Отец у него был бывшим военным, находившимся в отставке. Матвей был его запоздалым отпрыском, желавшим во что бы то ни стало повторить профессию своего отца – стать военным.
Втроем мы решили заняться нашей физической подготовкой. Особенно хотелось нам заняться борьбой, чтобы с ее помощью решить вопрос физического совершенствования. Все трое были крепкими ребятами и страстно хотели преуспеть в этом.
Следующая глава →
Все материалы раздела «Родные и близкие»
